ИСПЫТАНИЕ ПОДКАСТ (КМО 2023)
1. Наконец-то хозяева позаботились о моём досуге. Купили мне телевизор. Правда, программа там одна, «За стеклом», и без звука, зато изображение объёмное, реально 3D . А мне большего и не надо. У хозяев сто каналов, а толку? На какой ни переключи, везде скучища.
Сижу перед своим экраном. День смотрю, два смотрю. Мысли всякие в голову лезут. Интересно, почему эту рыбку называют золотой? На мой взгляд, она красная. Может, люди дальтоники? Взять, к примеру, собак. Они не все цвета различают. Научно доказано. Наверное, поэтому они такие злые и бестолковые. Не умеют мыслить позитивно.
Рыбка туда-сюда. Хвостом махнёт – ш-шух! – и плывёт в обратную сторону. В общем, хорошая штука телевизор. Толкает на раздумья.
Тамара Крюкова «Дневник Кото-Сапиенса»
2. Раскатайте меня в коврик и постелите возле двери, если я знаю, за что люди так любят собак. Вонючие, слюнявые, полгода орошают паркет, грызут мебель, портят хозяйские тапки. Правда, у меня про тапки Оболтуса есть свои истории с картинками, но не надо путать отсутствие воспитания с актом возмездия.
Недавно наши соседи тоже сошли с ума: взяли вислоухого барбоса. Породу не знаю и знать не хочу. Не хватало ещё забивать голову всякой ерундой.
Вообще-то соседи пса брать не собирались. Их облапошили собственные великовозрастные детки. Завели щенка по глупости, а когда тот вымахал, одумались. На кой им эта ходячая проблема? Кушает с аппетитом, прорва бездонная. В магазин не набегаешься, от плиты не отойдёшь. Дома от него одна грязища. Собаки ж неряхи, сами себя обслуживать не умеют, поэтому после улицы будьте любезны в ванную – банщиком послужить при этом дармоеде. А потом он ещё свою мокрую шкуру об диваны обтирает. В общем, детки быстро поумнели и подкатили к сердобольным родителям. А те, наивные, наслушались сказочек про собак – друзей человека, ну и взвалили на себя эту обузу.
Тамара Крюкова «Дневник Кото-Сапиенса»
Во время трапезы я нарочно являлся на кухню и немым укором сидел возле миски, наполненной сухим кормом. Буквально памятник голодающим котам. Днём я к еде не притрагивался, а вечером слизывал только желе.
– Ешь с мясными кусочками. Тогда будет вкусно, – увещевала меня Хозяйка.
Сама бы попробовала. Где она увидела мясные кусочки? Дайте лупу, может, я их тоже найду. Соя в чистом виде. Сами ГМО брезгуют. Натуральную пищу им подавай. А котов можно травить? Протестую! Я хочу оставить миру здоровое потомство!
На седьмой день Хозяйка сдалась. Урча от удовольствия, я ел сырую печёнку. Ну и плевать, что питание не сбалансированное. Один раз живём.
Тамара Крюкова «Дневник Кото-Сапиенса»
4.- А где доказательства того, что лето уже началось?
- Какие еще доказательства?
- Самые простые. Вот смотри, - Ромка повернулся к девочке, - когда осень начинается?
- Первого сентября, - пожала плечами Катька.
- Вот и нет. Осень начинается тогда, когда пожелтеет дуб у речки. А зима начинается, когда упадет первый снег. А весна - когда расцветет первый подснежник. Понимаешь? У каждого времени года есть какое-то событие, после которого можно сказать: "Вот наступила, к примеру, зима". А у лета такого события нет. Оно просто наступает и всё.
Евгений ЧеширКо «О лете»
5.На бывшего вратаря было страшно смотреть. Его плечи опустились, глаза как будто наполнились песком, а в коленях появилась такая слабость, что, казалось, еще секунда и он рухнет на землю.
- Меня же всего неделю не было... - прошептал Лешка.
- Не всего неделю, а целую неделю, - развел руки в стороны Пашка, а затем, приблизившись к мальчику, успокаивающим жестом похлопал его по плечу. - Извини, малой, твое место заняли.
- Но я же... Я же...
Лешка опустил голову и часто заморгал. Наконец, собравшись с силами, он снова взглянул на капитана.
- Я тогда мяч буду приносить, когда он будет улетать, ладно?
- Ну, если хочешь - приноси, - пожал плечами Пашка. - Только голы не забывай забивать. Ты теперь в нападении, малой. Кстати, здорово ты в том матче им две банки вколотил. Жаль, что все равно проиграли, но в субботу у нас с ними матч-реванш - на десять бутылок газировки играем. Так что давай, не подкачай...
Евгений ЧеширКо «Нападающий»
6.Резкие порывы ветра уже стали заглушать слова двоих друзей и им приходилось кричать, чтобы быть услышанными.
- Ты не мог бы ненадолго направить ветер на север, чтобы я смог долететь до своего гнезда? Попутный ветер поможет мне добраться до него.
- А зачем мне помогать тебе?
- Разве мы не друзья? - Грач расстроенно склонил голову.
- Друзья?! Разве возможна дружба между какой-то птицей и Повелителем Ветра? Это же смешно!
- Да, действительно, - кивнул Грач, - ну что ж... Если ты не можешь этого сделать, то я как-нибудь попробую добраться самостоятельно.
- Я могу сделать все, что захочу! - неожиданно взвизгнул Флюгер, которого слова Грача зацепили за живое, - я управляю ветром! Я! Я могу всё! Только я!
С этими словами железная птица как будто бы распушила свои перья, вскинула голову и принялась медленно поворачиваться на север. Флюгер как-то жалобно скрипнул, заметался из стороны в сторону и, оторвавшись от крыши, полетел вниз...
Евгений ЧеширКо «Сказка о повелителе ветра»
7. - Нет, это не молодость, - покачал головой Снеговик, - это самая настоящая глупость. Называть смерть жизнью, а ад - раем... Это просто выше моего понимания. С твоим уровнем интеллекта тебе тяжело придется в жизни. Впрочем, она все равно будет недолгой. Поверь старику - эта проклятая Весна заберет и твою жизнь!
- Пусть так, - обиженно склонил голову цветок, - пусть моя жизнь будет короткой, но я проживу ее так, как хочется мне. И знаете что? Даже если Весна - это действительно Смерть, в чем я очень сомневаюсь, то я не хочу ее видеть такой, какой вы ее описываете. Я верю, что после нее все мы попадем в Лето, где будем счастливы и беззаботны, а потом, возможно, снова появимся в этом прекрасном мире, где проживем свои короткие, но удивительные и яркие жизни.
Евгений ЧеширКо «Легенды»
8. – Мам, а что такое антикоготь?
Я весь обратился в слух, чтобы не пропустить ни единого слова. Хозяйка объяснила:
– У дивана особая обивка. Барсик не сможет её порвать.
Что?! Мне бросают вызов? Чтобы я, да не сумел порвать какой-то паршивый диван?
Может, кто-то и спасует, но только не я. Я почувствовал невероятный прилив вдохновения, но внутренний голос советовал отложить эксперимент. Подобные опыты лучше проводить без свидетелей, чтобы никто не мешал.
Возможность представилась в тот же день. Скажу честно, над обшивкой пришлось потрудиться. Сначала на ней оставались только зацепки от когтей, но моё упорство было вознаграждено. Наконец я возликовал. Всё! Получилось! Никакой это не антикоготь! Дурят вашего брата, люди!
Тамара Крюкова «Дневник Кото-Сапиенса»
9. Народ оценил высокое искусство. Коментов тьма. Сплошные «ржунимагу». Я тоже три раза посмотрел. Кстати, ковёр на полу в точности, как у нас. Да и шкаф такой я где-то уже видел. Кошачий бог! Это ж я!
Сколько здоровья мне это кино попортило! Как сейчас помню – сплю, никому не мешаю, и вдруг над ухом как грохнет. Я вскочил, да так и чесанул на своих двоих. Потом слышу: Оболтус ржёт. У меня почти инфаркт, а ему веселье. Мало я ему тапки ароматизировал. Если б я знал, что он меня в этот момент на камеру заснял, а потом в YouTube выложил, я бы ему не такое устроил!
Я был возмущён. Человечество деградирует. Чем занимается общество защиты животных? Бедный котик чуть концы не отдал, а всем смешно. Ладно бы один-два бездельника развлекались, а то ведь тысячи. Статистика зашкаливает: 56 893 просмотра. Допустим, последние три мои, но ведь пятьдесят шесть ты… Скока? Скока? Почти пятьдесят семь тысяч?!
Да я звезда! Леонардо ди Каприо тихо плачет в сторонке. Вот она слава!
Тамара Крюкова «Дневник Кото-Сапиенса»
10. Идём в поводу мимолётных желаний, Как дети, что ищут забавы, Последствия нынешних наших деяний Не пробуем даже представить. А после рыдаем в жестокой печали: «Судьба! Что ж ты сделала с нами!..» Забыв в ослепленье, как ей помогали Своими, своими руками. За всякое дело придётся ответить, Неправду не спрячешь в потёмках: Сегодняшний грех через десять столетий Пребольно ударит потомка. А значит, не траться на гневные речи, Впустую торгуясь с Богами, Коль сам посадил себе лихо на плечи Своими, своими руками. Не жди от судьбы милосердных подачек И не удивляйся подвохам, Не жди, что от жалости кто-то заплачет, Дерись до последнего вздоха! И, может, твой внук, от далёкого деда Сокрыт, отгорожен веками, Сумеет добиться хоть малой победы Своими, своими руками.
Мария Семенова "Волкодав"
11. Вам не книги нужны, а то, что когда-то было в них, что могло бы и теперь быть в программах наших гостиных. То же внимание к подробностям, ту же чуткость и сознательность могли бы воспитывать и наши радио- и телевизионные передачи, но, увы, они этого не делают.
Нет, нет, книги не выложат вам сразу все, чего вам хочется. Ищите это сами всюду, где можно, – в старых граммофонных пластинках, в старых фильмах, в старых друзьях. Ищите это в окружающей вас природе, в самом себе.
Книги – только одно из вместилищ, где мы храним то, что боимся забыть. В них нет никакой тайны, никакого волшебства. Волшебство лишь в том, что они говорят, в том, как они сшивают лоскутки вселенной в единое целое. Конечно, вам неоткуда было это узнать. Вам, наверно, и сейчас еще непонятно, о чем я говорю. Но вы интуитивно пошли по правильному пути, а это главное.
Рей Бредбери «451 градус по Фаренгейту»
12. Да. Свободного времени у нас достаточно. Но есть ли у нас время подумать? На что вы тратите своё свободное время? Либо вы мчитесь в машине со скоростью ста миль в час, так что ни о чём уж другом нельзя думать, кроме угрожающей вам опасности, либо вы убиваете время, играя в какую-нибудь игру, либо вы сидите в комнате с четырехстенным телевизором, а с ним уж, знаете ли, не поспоришь.
Почему? Да потому, что эти изображения на стенах — это «реальность». Вот они перед вами, они зримы, они объемны, и они говорят вам, что вы должны думать, они вколачивают это вам в голову.
Ну вам и начинает казаться, что это правильно — то, что они говорят. Вы начинаете верить, что это правильно. Вас так стремительно приводят к заданным выводам, что ваш разум не успевает возмутиться и воскликнуть: «Да ведь это чистейший вздор!»
Рей Бредбери “451 градус по Фаренгейту”
13. «Мальчишки заулыбались и с жаром взялись за дело. Они набрали полные мешки одуванчиков и унесли вниз, в погреб. Вывалили их из мешков, и во тьме погреба разлилось сияние. Винный пресс дожидался их, открытый, холодный. Золотистый цветок согрел его. Дедушка передвинул пресс, повернул ручку, завертел — быстрей, быстрей — и пресс мягко стиснул добычу…Сперва тонкой струйкой, потом все щедрей, обильнее побежал по желобу в глиняные кувшины сок прекрасного жаркого месяца; ему дали перебродить, сняли пену и разлили в чистые бутылки из-под кетчупа — и они выстроились рядами на полках, поблескивая в сумраке погреба. Вино из одуванчиков. Самые эти слова — точно лето на языке. Вино из одуванчиков — пойманное и закупоренное в бутылки лето. Взгляни сквозь это вино в холодный зимний день — и снег растает, из-под него покажется трава, на деревьях оживут птицы, листва и цветы, словно мириады бабочек затрепещут на ветру. И даже холодное серое небо станет голубым…»
Рэй Бредбери ”Вино из одуванчиков”
14. Капля в море
Один наш друг прогуливался по безлюдному мексиканскому пляжу. Во время прогулки он заметил мужчину, который наклонялся, что-то поднимал и бросал в воду. Он повторял эти действия снова и снова.
Когда наш приятель подошел поближе, то обнаружил, что мужчина поднимает морских звезд, которых вынесло на берег, и по одной бросает в океан.
Наш друг был озадачен. Он приблизился к человеку и сказал:
– Добрый вечер. Простите, что вмешиваюсь, но что вы здесь делаете?
– Я бросаю морских звезд обратно в океан. Во время отлива они оказались на берегу. Если не вернуть их в воду, они погибнут.
– Вот оно что! – ответил наш знакомый. – Но на берегу сотни этих звезд. Вряд ли вы спасете всех. И потом то же самое происходит на сотнях пляжей вверх и вниз по побережью. В одиночку вы все равно ничего не измените!
Мужчина улыбнулся, нагнулся, поднял еще одну морскую звезду и, бросая ее в воду, ответил:
– Но для этой – изменю!
Джек Кэнфилд и Марк Виктор Хансен, рассказ из сборника «Куриный бульон для души"
15. Теперь я себе нравлюсь
Я испытал огромное чувство облегчения, когда стал понимать, что ребенку нужна не только суть самого предмета. Я хорошо знаю математику и хорошо ее преподаю. Раньше я думал, будто это все, что от меня требуется.
Теперь я стал учителем, а не математиком. Я принял тот факт, что могу добиться успеха только с частью из учеников.
Когда я признал, что многого не знаю, у меня появилось больше ответов, чем раньше – когда я пытался быть экспертом. Эдди заставил меня это понять. Однажды я спросил его, почему, по его мнению, он стал гораздо лучше успевать, чем в прошлом году. Его ответ придал смысл всей моей работе:
– Потому что теперь, с вами, я стал больше нравиться самому себе.
Эверетт Шострум, рассказ из сборника «Куриный бульон для души"
16. Ты – чудо
Каждую секунду мы пребываем в новом и удивительном мгновении Вселенной, которое никогда не повторится. И чему мы учим наших детей? Мы учим их, что два плюс два будет четыре и что Париж – столица Франции.
А когда мы будем учить их понимать себя?
Мы должны говорить каждому ребенку:
– Ты знаешь, что ты собой представляешь? Ты – чудо. Ты неповторим. За все прошедшие годы не было ни одного такого ребенка, как ты. Все в тебе уникально – ноги, руки, умелые пальчики, то, как ты двигаешься.
Ты можешь стать Шекспиром, Микеланджело, Бетховеном. У тебя есть возможности для всего. Да, ты чудо! И когда ты вырастешь, сможешь ты воспитать такое же чудо?
Ты должен работать – мы все должны работать, чтобы сделать мир достойным его детей.
Пабло Казалс, рассказ из сборника "Куриный бульон для души"
17. Сервис с улыбкой
Один человек написал письмо в небольшую гостиницу на Среднем Западе, куда он планировал поехать в отпуск. Он написал:
Мне бы очень хотелось привезти с собой своего пса. Он чистоплотен и хорошо воспитан. Не позволите ли вы мне держать его ночью в своем номере?
На это он получил немедленный ответ от владельца гостиницы:
Я уже много лет работаю в отеле. За все это время ни один пес не украл у нас полотенца, постельное белье, столовое серебро или картины со стен.
Еще ни разу я не выгонял посреди ночи пса из отеля за пьянство и хулиганское поведение. Никогда еще пес не уезжал из отеля, не заплатив по счету.
Да, конечно, мы с радостью примем вашего пса. А если он поручится за вас, мы и вам сможем подыскать местечко.
Карл Альбрехт и Рон Зенке, рассказ из сборника «Куриный бульон для души"
18. Дамблдор открыл глаза. Снегг смотрел на него с ужасом:
— Так вы сохраняли ему жизнь, чтобы он мог погибнуть в нужный момент?
— Вас это шокирует, Северус? Сколько людей, мужчин и женщин, погибло на ваших глазах?
— В последнее время — только те, кого я не мог спасти. — Снегг поднялся. — Вы меня использовали.
— То есть?
— Я шпионил ради вас, лгал ради вас, подвергал себя смертельной опасности ради вас. И думал, что делаю всё это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили. А теперь вы говорите мне, что растили его как свинью для убоя…
— Это прямо-таки трогательно, Северус, — серьёзно сказал Дамблдор. — Уж не привязались ли вы, в конце концов, к мальчику?
— К мальчику? — выкрикнул Снегг. — Экспекто патронум!
Из кончика его палочки вырвалась серебряная лань, спрыгнула на пол, одним прыжком пересекла кабинет и вылетела в раскрытое окно. Дамблдор смотрел ей вслед. Когда серебряное свечение погасло, он обернулся к Снеггу, и глаза его были полны слёз.
— Через столько лет?
— Всегда, — ответил Снегг.
Дж.Роулинг «Гарри Поттер и дары смерти»
19. Такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали — и они родились. Я был скромен — меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, — другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, — меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучился ненавидеть.
Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду — мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался.
И тогда в груди моей родилось отчаяние — не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой.
(Михаил Юрьевич Лермонтов. Герой нашего времени)
20. Полюбить кого-то - это все равно как поселиться в новом доме, - говорила Соня. - Сперва тебе нравится, все-то в нем новое, и каждое утро себе удивляешься: да неужто это все мое? Все боишься: ну ворвется кто да закричит: дескать, никто не собирался селить вас в такие хоромы.
Но годы идут, фасад ветшает, одна трещинка пошла, другая. И ты начинаешь любить дом уже не за достоинства, а скорее за недостатки. С закрытыми глазами помнишь все его углы и закутки. Умеешь так хитро повернуть ключ, чтоб не заело замок и дом впустил тебя с мороза.
Знаешь, какие половицы прогибаются под ногами. Как открыть платяной шкаф, чтоб не скрипнули дверцы. Из таких вот маленьких секретов и тайн и складывается твой дом.
Фредерик Бакман « Вторая жизнь Уве»
21. Умирая, люди исчезают. Исчезают их голос, их смех, теплота их дыхания. Исчезает их плоть, а в конечном счете и кости. Исчезает и память об этих людях. Это ужасно и в то же время естественно.
Однако некоторым людям удается избежать бесследного исчезновения, так как они продолжают существовать в созданных ими книгах. Мы можем заново открыть этих людей – их юмор, их манеру речи, их причуды. Посредством написанного слова они могут вызвать наш гнев или доставить нам радость. Они могут нас успокоить. Они могут нас озадачить. Они могут нас изменить. И все это при том, что они мертвы. Как муха в янтаре или как тело, застывшее в вечных льдах, чудесное сочетание обыкновенных чернил и бумаги сохраняет то, что по законам природы должно исчезнуть. Это сродни волшебству.
Чувствовали ли они, эти мертвые писатели, что кто то читает их книги? Появлялся ли тоненький лучик света в окружающем их потустороннем мраке? Ощущала ли бессмертная душа соприкосновение с разумом читающего? Надеюсь, что да. Ведь это, наверное, так одиноко – быть мертвым.
Диана Сеттерфилд «Тринадцатая сказка»
22. Зло неистребимо. Никакой человек не способен уменьшить его количество в мире. Он может несколько улучшить свою собственную судьбу, но всегда за счет ухудшения судьбы других.
И всегда будут короли, более или менее жестокие, бароны, более или менее дикие, и всегда будет невежественный народ, питающий восхищение к своим угнетателям и ненависть к своему освободителю. И все потому, что раб гораздо лучше понимает своего господина, пусть даже самого жестокого, чем своего освободителя, ибо каждый раб отлично представляет себя на месте господина, но мало кто представляет себя на месте бескорыстного освободителя. Таковы люди, дон Румата, и таков наш мир.
Аркадий и Борис Стругацкие «Трудно быть богом»
23. Эта история случилась в старом автобусе, который трясся по ухабам проселочной дороги на Юге. На переднем сиденье ехал сухонький старичок с букетом прекрасных свежих цветов в руках. Через проход от него сидела молодая девушка, и ее взгляд то и дело останавливался на цветах.
Наконец старичку пришло время выходить. Он порывисто положил букет девушке на колени. «Вижу, вам нравятся цветы, – пояснил он, – и я думаю, моя жена будет не против, если я подарю их вам». Девушка взяла цветы, а затем увидела, как старик вышел из автобуса и прошел через ворота небольшого кладбища.
Записано со слов Беннет Серф, рассказ из сборника «Куриный бульон для души
24. Один наш друг прогуливался по безлюдному мексиканскому пляжу. Во время прогулки он заметил мужчину, который наклонялся, что-то поднимал и бросал в воду. Он повторял эти действия снова и снова.
Когда наш приятель подошел поближе, то обнаружил, что мужчина поднимает морских звезд, которых вынесло на берег, и по одной бросает в океан.
Наш друг был озадачен. Он приблизился к человеку и сказал:
– Добрый вечер. Простите, что вмешиваюсь, но что вы здесь делаете?
– Я бросаю морских звезд обратно в океан. Во время отлива они оказались на берегу. Если не вернуть их в воду, они погибнут.
– Вот оно что! – ответил наш знакомый. – Но на берегу сотни этих звезд. Вряд ли вы спасете всех. И потом то же самое происходит на сотнях пляжей вверх и вниз по побережью. В одиночку вы все равно ничего не измените!
Мужчина улыбнулся, нагнулся, поднял еще одну морскую звезду и, бросая ее в воду, ответил:
– Но для этой – изменю!
Джек Кэнфилд и Марк Виктор Хансен, рассказ из сборника «Куриный бульон для души
25. По меньшей мере раз в сутки наш старый черный кот подходит к кому-то из нас. Он не требует, чтобы его накормили, выпустили погулять или что-то в этом роде. Ему необходимо другое.
Если вы готовы взять его на колени – он запрыгнет к вам и удобно устроится; если нет – будет стоять рядом и глядеть тоскливо, пока вы не разрешите ему это сделать. Заняв позицию, он начинает урчать еще до того, как вы принимаетесь поглаживать ему спину, чесать подбородок и говорить, какой он хороший котик. Затем его мотор набирает обороты; он крутится, чтобы устроиться поудобнее; он «делает большие лапы». Время от времени его мурлыканье выходит из-под контроля и становится фырчаньем. Он с обожанием глядит на вас широко раскрытыми глазами и медленно зажмуривается, что означает его безраздельное к вам доверие.
Мало-помалу он затихает. Если ему кажется, что все идет по плану, он может задержаться у вас на коленях и уютно вздремнуть. Но скорее всего, он соскочит и побредет по своим делам. В любом случае – он получил, что хотел.
Если бы от меня это зависело, я бы сделал так, чтобы каждый ребенок, где бы он ни жил, мог хотя бы раз в день помурлыкать.
Фред Т. Уилхелмс, рассказ из сборника «Куриный бульон для души»
26. Эти слова были написаны на могиле одного англиканского епископа в Вестминстерском аббатстве:
«Когда я был молодым и свободным и мое воображение не знало границ, я мечтал изменить мир. Став старше и мудрее, я обнаружил, что мир не меняется, поэтому я сузил кругозор и решил изменить страну.
Однако и это, похоже, было невозможно.
Вступив в свои сумеречные годы, в последней отчаянной попытке я намеревался изменить свою семью, самых близких мне людей, – но, увы, они этого не желали.
И теперь, находясь на смертном одре, я вдруг понял: если бы сперва я изменил себя самого, то затем я мог бы изменить семью.
Вдохновленный и ободренный, я мог бы затем сделать лучше свою страну и, кто знает, может быть, я бы даже изменил мир».
Анонимный автор, рассказ из сборника «Куриный бульон для души»
27. Дэвид Касстевенс из Утренних новостей Далласа рассказал историю о Фрэнке Шимански, центральном нападающем команды университета Нотр-Дам 1940-х годов, которого вызвали в качестве свидетеля в суд по гражданскому делу в Саут-Бенде.
– Вы выступаете за футбольную команду Нотр-Дам в этом году? – спросил судья.
– Да, Ваша честь.
– В качестве кого?
– Центрального нападающего, Ваша честь.
– И вы хороший игрок?
Шимански заерзал на стуле, но затем твердо сказал:
– Сэр, я лучший центровой, какие только были в Нотр-Дам.
Тренер Фрэнка Лихи, также находившийся в зале суда, был удивлен. Шимански всегда отличался скромностью. Поэтому, когда процесс завершился, он отвел Шимански в сторону и спросил, почему он сделал такое заявление. Шимански покраснел.
– Мне ужасно не хотелось этого говорить, тренер, – сказал он. – Но ведь я дал присягу.
Источник неизвестен, рассказ из сборника «Куриный бульон для души»
28. Был солнечный субботний полдень в Оклахома-Сити. Мой приятель Бобби Льюис вез двух своих сыновей играть в мини-гольф. Он подошел к парню в кассе и спросил:
– Сколько стоят билеты?
Юноша ответил:
– Три доллара с вас и по три с каждого ребенка старше шести. Мы пускаем детей бесплатно, если им шесть или меньше. Сколько вашим?
Бобби сказал:
– Младшему три, а старшему семь. Держите шесть баксов.
Кассир усмехнулся:
– Слушайте, мистер, вы легко могли сэкономить три бакса. Сказали бы, что старшему всего шесть, я бы и не заметил.
Бобби ответил:
– Да, может, и так, но ведь дети заметили бы.
Патриция Флипп, рассказ из сборника «Куриный бульон для души»
29. Я испытал огромное чувство облегчения, когда стал понимать, что ребенку нужна не только суть самого предмета. Я хорошо знаю математику и хорошо ее преподаю. Раньше я думал, будто это все, что от меня требуется.
Теперь я стал учителем, а не математиком. Я принял тот факт, что могу добиться успеха только с частью из учеников.
Когда я признал, что многого не знаю, у меня появилось больше ответов, чем раньше – когда я пытался быть экспертом. Эдди заставил меня это понять. Однажды я спросил его, почему, по его мнению, он стал гораздо лучше успевать, чем в прошлом году. Его ответ придал смысл всей моей работе:
– Потому что теперь, с вами, я стал больше нравиться самому себе.
Эверетт Шострум, рассказ из сборника «Куриный бульон для души»
30. Каждую секунду мы пребываем в новом и удивительном мгновении Вселенной, которое никогда не повторится. И чему мы учим наших детей? Мы учим их, что два плюс два будет четыре и что Париж – столица Франции.
А когда мы будем учить их понимать себя?
Мы должны говорить каждому ребенку:
– Ты знаешь, что ты собой представляешь? Ты – чудо. Ты неповторим. За все прошедшие годы не было ни одного такого ребенка, как ты. Все в тебе уникально – ноги, руки, умелые пальчики, то, как ты двигаешься.
Ты можешь стать Шекспиром, Микеланджело, Бетховеном. У тебя есть возможности для всего. Да, ты чудо! И когда ты вырастешь, сможешь ты воспитать такое же чудо?
Ты должен работать – мы все должны работать, чтобы сделать мир достойным его детей.
Пабло Казалс, рассказ из сборника «Куриный бульон для души»
31. Один человек написал письмо в небольшую гостиницу на Среднем Западе, куда он планировал поехать в отпуск. Он написал:
Мне бы очень хотелось привезти с собой своего пса. Он чистоплотен и хорошо воспитан. Не позволите ли вы мне держать его ночью в своем номере?
На это он получил немедленный ответ от владельца гостиницы:
Я уже много лет работаю в отеле. За все это время ни один пес не украл у нас полотенца, постельное белье, столовое серебро или картины со стен.
Еще ни разу я не выгонял посреди ночи пса из отеля за пьянство и хулиганское поведение. Никогда еще пес не уезжал из отеля, не заплатив по счету.
Да, конечно, мы с радостью примем вашего пса. А если он поручится за вас, мы и вам сможем подыскать местечко.
Карл Альбрехт и Рон Зенке, рассказ из сборника «Куриный бульон для души»
32. Вскоре после рождения брата четырехлетняя Сати стала упрашивать родителей оставить ее одну с новорожденным. Сперва они не соглашались, опасаясь, что она ревнует и может причинить ребенку вред. Однако Сати не выказывала признаков ревности. Она нежно обращалась с малышом, и ее просьбы оставить их наедине становились все настойчивей. Родители решили уступить.
В восторге Сати вошла в детскую комнату и закрыла дверь, но она чуть-чуть приоткрылась – достаточно, чтобы подсмотреть и подслушать. Родители увидели, как маленькая Сати подошла к братику, склонилась над ним и тихо сказала:
– Малыш, расскажи мне, какой он – Бог. Я начинаю забывать.
Дэн Миллман, рассказ из сборника «Куриный бульон для души»
33. Козлёнок Мармеладик подошёл к цыпленку Фью и стал прощаться.
— А куда ты уезжаешь? — спросил цыплёнок.
— К бабушке в деревню. На все летние ме-ме-месяцы. Смотри не забывай меня. А эту книжку с картинками я дарю тебе на память. Бери! Будешь читать — и время пролетит незаме-ме-тно…
— Ладно… — сказал цыпленок. — Только я не знал, что ты уезжаешь, и никакого подарка тебе не приготовил. Что же тебе подарить, Мармеладик?
Задумался Фью, а потом говорит:
— Я дарю тебе на память… солнышко…
Михаил Пляцковский «Сказки про зверят»
34. «Когда был град, ослик всегда прятался. Больно было. В тот град он тоже спрятался, но вдруг подумал: «Да, я сижу в домике, и мне не больно, но домику-то ведь больно. Надо его спрятать».
Ослик залез на крышу и закрыл домик зонтиком.
— Всё хорошо, — сказал он.
Но вдруг опять подумал: «Теперь мне не больно, но зонтику, наверное, больно. Как же быть?»
— Глупый ослик, — заворчал медвежонок. — Всех от града никогда не спрячешь. Кому-нибудь да будет больно.
— Если так, — сказал ослик, — пусть будет больно мне. — И он сделал над зонтиком крышу и стал по ней бегать — защищать её от града.
Геннадий Цыферов «В медвежачий час»
35. Муми-тролли не сводили глаз с колокольчика, висевшего в воздухе.
— Дайте ребёнку стул, — сказал наконец Муми-папа. — Она умеет чистить грибы?
Сперва колокольчик совсем не двигался. А потом — о, чудо! — одна лисичка вдруг поплыла в воздухе!
Да, девочка-невидимка умела чистить грибы.
Все молча следили за тем, как невидимые руки очистили гриб от земли и хвои. А потом разрезали на кусочки и бросили в кастрюлю.
— Вот это да! — восхитилась Крошка Мю. — Давайте её чем-нибудь угостим. Очень хочется посмотреть, как еда спускается к ней в желудок.
— Как же нам сделать её видимой? — озабоченно спросил Муми-папа. — Может быть, доктору показать?
— Не стоит, — сказала Муми-мама. — Может, ей хочется побыть невидимкой. Лучше оставить ребёнка в покое, пока не придумаем, как ей помочь».
Алекс Хариди «Муми-тролли и невидимая гостья»
36. «Серенький Козлик ходил и грустил,
Серого Ослика Козлик спросил:
— Когда тебя любят нежно, тебе хорошо?
— Конечно!
Если ты сильный, если красивый,
Значит, любимый, значит, счастливый.
Козлик сказал:
— Большое спасибо.
Нет, я несильный. Я некрасивый.
Ослик сказал:
— Козлик! Чудак!
Я полюбил тебя просто так!»
Эмма Мошковская «Про Козлика и Ослика»
37. Детская площадка. Две девочки качаются на качелях и ведут неторопливую, светскую беседу.
— Что-то давно никакого праздника не было, — задумчиво говорит одна. — Жалко!
— Мне не жалко, — говорит вторая.
— Ты праздники не любишь?!
— Люблю! Очень! У меня их полно, каждый день — праздник!
— Не может быть!
— Может. Мы празднуем Дня рождение.
Григорий Беркович «День рождения»
38. «В какой-то момент Мальчик понял загадку цвета глаз. Всё зависит от рождения. Если у кого-то голубые глаза – значит, его принёс аист. И первое, что увидел этот человек, было небо. Серые глаза – работа того же аиста, только в тот день собирался пойти дождь. А зеленые глаза – заслуга капустного листа.
Таких людей непременно находили в капусте. Больше всего Мальчик жалел тех, у кого тёмные глаза. Наверняка их нашли в какой-нибудь кроличьей норе. Бедняги! Ну и холодно им тогда было!»
Надея Ясминска «Бусинки и капли»
39. ...каждый вечер Ежик с Медвежонком собирались то у Ежика, то у Медвежонка и о чем-нибудь говорили.
Вот и сегодня Ежик сказал Медвежонку:
- Как все-таки хорошо, что мы друг у друга есть!
Медвежонок кивнул.
- Ты только представь себе: меня нет, ты сидишь один и поговорить не с кем.
- А ты где?
- А меня нет.
- Так не бывает, - сказал Медвежонок.
- Я тоже так думаю, - сказал Ежик.
- Но вдруг вот - меня совсем нет. Ты один. Ну что ты будешь делать?
- Я побегу, обшарю весь лес и тебя найду!
- Ты все уже обшарил, - сказал Ежик. - И не нашел.
- Побегу в соседний лес!
- И там нет.
- Переверну все вверх дном, и ты отыщешься!
- Нет меня. Нигде нет.
- Тогда, тогда... Тогда я выбегу в поле, - сказал Медвежонок. - И закричу: "Е-е-е-жи-и-и-к!", и ты услышишь и закричишь: "Медвежоно-о-о-к!.." Вот.
- Нет, - сказал Ежик. - Меня ни капельки нет. Понимаешь?
- Что ты ко мне пристал? - рассердился Медвежонок. - Если тебя нет, то и меня нет. Понял?
Сергей Козлов «Ёжик в тумане»
40. — Может, зима про нас забыла? — спросил Заяц. — Ко всем пришла, а в лес не заглянула.
— Наверно, — сказала Мышка и пошевелила усиками.
— Я вот как думаю, — сказал Заяц. — Если ее до сих пор нет, значит, уже не заглянет.
— Что ты! — сказала Мышка. — Так не бывает! Не было еще такого, чтобы зима прошла стороной.
— А если не придет?
— Что говорить об этом, Заяц? Бегай, дыши, прыгай, пока лапы прыгают, и ни о чем не думай.
— Я так не умею, — сказал Заяц. — Я все должен знать наперед.
— Много будешь знать — скоро состаришься.
— Зайцы не состариваются, — сказал Заяц. — Зайцы умирают молодыми.
— Это почему же?
— Мы бежим, понимаешь? А движение — это жизнь.
Сергей Козлов «В родном лесу»
41. - А где доказательства того, что лето уже началось?
- Какие еще доказательства?
- Самые простые. Вот смотри, - Ромка повернулся к девочке, - когда осень начинается?
- Первого сентября, - пожала плечами Катька.
- Вот и нет. Осень начинается тогда, когда пожелтеет дуб у речки. А зима начинается, когда упадет первый снег. А весна - когда расцветет первый подснежник. Понимаешь? У каждого времени года есть какое-то событие, после которого можно сказать: "Вот наступила, к примеру, зима". А у лета такого события нет. Оно просто наступает и всё.
Евгений ЧеширКо «О лете»
42. - Нет, это не молодость, - покачал головой Снеговик, - это самая настоящая глупость. Называть смерть жизнью, а ад - раем... Это просто выше моего понимания. С твоим уровнем интеллекта тебе тяжело придется в жизни. Впрочем, она все равно будет недолгой. Поверь старику - эта проклятая Весна заберет и твою жизнь!
- Пусть так, - обиженно склонил голову цветок, - пусть моя жизнь будет короткой, но я проживу ее так, как хочется мне. И знаете что? Даже если Весна - это действительно Смерть, в чем я очень сомневаюсь, то я не хочу ее видеть такой, какой вы ее описываете. Я верю, что после нее все мы попадем в Лето, где будем счастливы и беззаботны, а потом, возможно, снова появимся в этом прекрасном мире, где проживем свои короткие, но удивительные и яркие жизни.
Евгений ЧеширКо «Легенды»
43. - Нет, это не молодость, - покачал головой Снеговик, - это самая настоящая глупость. Называть смерть жизнью, а ад - раем... Это просто выше моего понимания. С твоим уровнем интеллекта тебе тяжело придется в жизни. Впрочем, она все равно будет недолгой. Поверь старику - эта проклятая Весна заберет и твою жизнь!
- Пусть так, - обиженно склонил голову цветок, - пусть моя жизнь будет короткой, но я проживу ее так, как хочется мне. И знаете что? Даже если Весна - это действительно Смерть, в чем я очень сомневаюсь, то я не хочу ее видеть такой, какой вы ее описываете. Я верю, что после нее все мы попадем в Лето, где будем счастливы и беззаботны, а потом, возможно, снова появимся в этом прекрасном мире, где проживем свои короткие, но удивительные и яркие жизни.
Евгений ЧеширКо «Легенды»
44. - Нет, это не молодость, - покачал головой Снеговик, - это самая настоящая глупость. Называть смерть жизнью, а ад - раем... Это просто выше моего понимания. С твоим уровнем интеллекта тебе тяжело придется в жизни. Впрочем, она все равно будет недолгой. Поверь старику - эта проклятая Весна заберет и твою жизнь!
- Пусть так, - обиженно склонил голову цветок, - пусть моя жизнь будет короткой, но я проживу ее так, как хочется мне. И знаете что? Даже если Весна - это действительно Смерть, в чем я очень сомневаюсь, то я не хочу ее видеть такой, какой вы ее описываете. Я верю, что после нее все мы попадем в Лето, где будем счастливы и беззаботны, а потом, возможно, снова появимся в этом прекрасном мире, где проживем свои короткие, но удивительные и яркие жизни.
Евгений ЧеширКо «Легенды»
45. Душа человека, особенно ребенка, напоминает колодец – глубокий колодец с чистой водой. И когда какая-то мысль очень не приятна человеку, он прячет её в ящик и бросает в колодец, на самое дно. Он слышит всплеск – и неприятной мысли как не бывало. Но она остается. Даже самый глубокий колодец имеет дно, и, если что-то исчезает с глаз, это не значит, что оно действительно исчезло. Ящики, в которых заключены дурные мысли и чувства, гниют, и эта гниль может отравить всю воду и сделать человека безумным.
Стивен Кинг "Глаза дракона"
46. Поэтому нет ничего удивительного в таком хотя бы разговоре, который однажды слышал автор этих правдивейших строк у чугунной решетки Грибоедова:
- Ты где сегодня ужинаешь, Амвросий?
- Что за вопрос, конечно, здесь, дорогой Фока! Арчибальд Арчибальдович шепнул мне сегодня, что будут порционные судачки а натюрель. Виртуозная штука!
- Умеешь ты жить, Амвросий! - со вздохом отвечал тощий, запущенный, с карбункулом на шее Фока румяногубому гиганту, золотистоволосому, пышнощекому Амвросию-поэту.
Никакого уменья особенного у меня нету, - возражал Амвросий, - а обыкновенное желание жить по-человечески.
Михаил Булгаков "Мастер и Маргарита"
47. Мы так много занимаемся своим телом! Так старательно одеваем его, моем, холим, бреем, поим и кормим.
Мы отождествляем себя с этим домашним животным. Водим его к портному, к врачу, к хирургу. Страдаем вместе с ним. Плачем вместе с ним. Любим вместе с ним. О нём мы говорим: "Это я".
И вдруг вся эта иллюзия рушится. Тело мы не ставим ни в грош! Низводим его до уровня прислуги. Стоит только вспыхнуть гневу, запылать любви, проснуться ненависти, и эта пресловутая солидарность даёт трещину.
Антуан де Сент-Экзюпери "Военный лётчик"
48. «Вот странно: все до сих пор так называли этот район, хотя большинство его обитателей уже не были красавцами и красотками — по крайней мере, в прежнем смысле. Теперь в Красотвилле было полным-полно пикселекожих и пласт-шутов, и вообще — тьма народу, изменившего внешность в дань последней моде. Ты мог выбрать для себя обличье из миллиона разновидностей красоты или уродства. А мог всю жизнь прожить с лицом, доставшимся тебе от природы. Теперь «красивый» означало «бросающийся в глаза».
Скотт Вестерфельд «Экстра»
49. «Мысль о том, что дар нужно использовать, иначе он разрушит тебя изнутри, иначе он будет портиться и проситься наружу в форме темной беспощадной гнили, нашла меня мучительно поздно.
Вывернула меня наизнанку.
Дар – его нужно использовать, более того, с ним нужно жить, его нужно чувствовать кожей, как он бежит у тебя по венам, тогда он перестает быть врагом и становится продолжением.»
Ольга Дехнель «Дороги моря»
50. «Песня была одновременно навязчивая и радостная, как первые несколько нот элегии по угасшей звезде. Но как только Кларк почувствовала, что ее сердце вот-вот разорвется от этого сладко-горького очарования, мелодия воспарила, возвещая наступление дня.
Птицы. Самые настоящие птицы. Кларк не могла их видеть, но знала, что это они. Интересно, слышали ли птиц первые колонисты, садясь в свои корабли, чтобы улететь с планеты? Провожали ли птицы их своими трелями? Или эти создания уже присоединили свои голоса к реквиему по умирающей Земле?»
Кэсс Морган «Сотня»
51. «Туман тончайшим голубым батистом расстилался по полю, поднимаясь густым сероватым паром к малиновому небу. Влажный чистый воздух, попадавший из открытого окна форда, заполнял мои легкие. Зеленые нескончаемые поля, растянутые на многие километры, соединялись с небом где-то у горизонта, являясь словно лестницей к облакам, но только на этот чародейный миг блаженного утра, когда границы неба и земли были спрятаны от реальности нежной дымкой тумана.»
Марина Матисс, из книги «Невесомость»
52. - Ты что, ничего не хочешь для себя?
Я отрицательно покачала головой.
А почему?
Я уже как-то тебе говорила. Когда долго смотришь вглубь себя, понимаешь, что там ничего нет. Как можно чего-то хотеть для этого ничего? - Но ведь если в тебе ничего нет, то в других и подавно.
Если разобраться, нигде нет ничего настоящего, - сказала я. - Есть только тот выбор, которым ты заполняешь пустоту. И когда ты радуешься за другого, ты заполняешь пустоту любовью.
Виктор Пелевин «Священная книга оборотня
53. «У каждой девочки непременно есть свой бездонный колодец, во тьме которого таится какой-нибудь очередной «он», который не звонит, не приходит, не понимает или еще что-нибудь «не», мучает девочку, болван. Если в колодце никого нет, значит, был совсем недавно и скоро, вот буквально на днях, заведется новый, это, я так понимаю, закон природы: всякая замечательная девочка должна целыми днями пялиться в этот проклятый колодец и мучительно размышлять о поведении его обитателя, забыв, что вокруг вообще-то огромный удивительный мир, все чудеса которого теоретически к ее услугам. Вернее, были бы к ее услугам, если бы она не воротила нос, бормоча: «Спасибо, не надо», – лишь бы отпустили поскорее обратно к колодцу, смотреть в темноту.»
Макс Фрай «Сказки старого Вильнюса»
54. «Еще, конечно, застревают по любви, вернее, от той разновидности жадности, которую часто называют «любовью»: хочу, мое!
Тогда как настоящая любовь говорит: «Боже, как прекрасно, что это есть!» – спрашивает: «Можно я буду рядом?» – и всегда слышит настоящий ответ. Вроде бы очевидная разница, но мало кто ее понимает: у любви даже «хочу» бескорыстное, не взять себе, а отдать себя, если вдруг окажется надо. А если не надо, не отдавать, это тоже важный момент: назойливая щедрость – та же жадность, вывернутая наизнанку, но не изменившая сути, ничего хорошего в ней нет.»
Макс Фрай «Тяжелый свет Куртейна. Синий»
55. У каждого человека есть своя особая пора жизни, в которую он себя полнее всего проявил, глубже всего чувствовал и сказался весь себе и другим.
И что бы потом ни случалось с человеком даже внешне значительного, все это чаще — только спад или инерция того толчка: мы вспоминаем, упиваемся, на много ладов переигрываем то, что единожды прозвучало в нас. Такой порой у иных бывает даже детство — и тогда люди на всю жизнь остаются детьми. У других - первая любовь, и именно эти люди распространили миф, что любовь дается только раз.
Александр Солженицын "В круге первом"
56. Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы.
Черт их знает, как их зовут, но они первые почему-то появляются в Москве.
И эти цветы очень отчетливо выделялись на черном ее весеннем пальто.
Она несла желтые цветы! Нехороший цвет.
И меня поразила не столько ее красота, сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в глазах!
Повинуясь этому желтому знаку, я тоже свернул в переулок и пошел по ее следам.
Я мучился, потому что мне показалось, что с нею необходимо говорить, и тревожился, что я не вымолвлю ни одного слова, а она уйдет, и я никогда ее более не увижу...
И, вообразите, внезапно заговорила она:
- Нравятся ли вам мои цветы?
Я отчетливо помню, как прозвучал ее голос, низкий довольно-таки, но со срывами, и, как это ни глупо, показалось, что эхо ударило в переулке
и отразилось от желтой грязной стены.
Я быстро перешел на ее сторону и, подходя к ней, ответил:
- Нет.
Она поглядела на меня удивленно, а я вдруг, и совершенно неожиданно, понял, что я всю жизнь любил именно эту женщину!
Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита»
57. Я повторяю, вам этого не понять, дамы с туго набитым кошельком и кучей нарядов. Вы не представляете себе, что это такое — жить с вечной мечтой о красивых вещах, голодать восемь месяцев подряд, чтобы иметь пурпурное платье к празднику. И не все ли равно, что идет дождь, град, снег, ревет ветер и бушует циклон?
У Мэйды не было зонтика, не было галош. У нее было пурпурное платье, и в нем она вышла на улицу. Пусть развоевалась стихия! Изголодавшееся сердце должно иметь крупицу счастья хоть раз в год. Дождь все лил и стекал с ее пальцев.
Кто-то вышел из-за угла и загородил ей дорогу. Она подняла голову — это был мистер Рэмси, и глаза его горели восхищением и интересом.
— Мисс Мэйда, — сказал он, — вы просто великолепны в новом платье. Я очень сожалею, что вас не было на обеде. Из всех моих знакомых девушек вы самая здравомыслящая и разумная. Ничто так не укрепляет здоровья, как прогулка в ненастье… Можно мне пройтись с вами?
И Мэйда зарделась и чихнула.
О' Генри «Пурпурное платье»
58. - Это было не на Земле, - сказал маленький принц.
Лис очень удивился:
- На другой планете?
- Да.
- А на той планете есть охотники?
- Нет.
- Как интересно! А куры там есть?
- Нет.
- Нет в мире совершенства! - вздохнул Лис.
Но потом он опять заговорил о том же:
- Скучная у меня жизнь. Я охочусь за курами, а люди охотятся за мною. Все куры одинаковы, и люди все одинаковы. И живется мне скучновато. Но если ты меня приручишь, моя жизнь словно солнцем озарится. Твои шаги я стану различать среди тысяч других. Заслышав людские шаги, я всегда убегаю и прячусь. Но твоя походка позовет меня, точно музыка, и я выйду из своего убежища. И потом - смотри! Видишь, вон там, в полях, зреет пшеница? Я не ем хлеба. Колосья мне не нужны. Пшеничные поля ни о чем мне не говорят. И это грустно! Но у тебя золотые волосы. И как чудесно будет, когда ты меня приручишь! Золотая пшеница станет напоминать мне тебя. И я полюблю шелест колосьев на ветру...
Лис замолчал и долго смотрел на маленького принца. Потом сказал:
- Пожалуйста... Приручи меня!
Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц»
59. "...Я опустил монетку в прорезь и снял трубку с рычага.
Вместо ожидаемого гудка из трубки полилась тихая серебряная музыка, а потом женский голос произнес:
- Все хорошо, любимый. Все хорошо...
- Что хорошо? - спросил я грустно.
- Все хорошо. Я люблю тебя, и теперь ты об этом знаешь. Я буду любить тебя всегда, каким бы ты ни был. Помни, пожалуйста, об этом. Ты непременно будешь счастлив, потому что я тебя люблю. Я не прошу ответа. Ты можешь любить, кого захочешь, или не любить никого. Помни только, что на Земле есть женщина, для которой ты единственный, любимый. И ты всегда можешь ей позвонить... А теперь повесь трубку. Все будет хорошо.
Я повесил трубку, так и не вспомнив, кому собирался звонить. В кабину вошел другой человек и через минуту вышел оттуда с растерянным детским лицом.
У всех телефонных будок стояли очереди мужчин. Мужчины стояли терпеливо и прятали глаза друг от друга. Никто не смотрел на проходящих мимо женщин, никто даже не курил, готовясь к этому короткому разговору, записанному где-то на магнитофонную ленту для всех, кому нужна любовь."
Александр Житинский «Счастье»
60. ...Жизни как таковой нет. Есть только огромное жизненное пространство, на котором вы можете вышивать, как на бесконечном рулоне полотна, всё, что вам угодно. Вам нравится токарный станок? Влюбляйтесь в него, Говорите о нём с волнением, с восторгом, экстазом, убеждайте себя и других, что он прекрасен! Вам нравится женщина? То же самое. Обожествляйте её! Не думайте о ёё недостатках! Вам хочется быть моряком? Океаны, синие дали... Делайтесь им! Только со всей верой в эту профессию! И т.д. И вы будете счастливы какое-то время, пока не надоест токарный станок, не обманет женщина, не осточертеет море и вечная вода вокруг. Но всё же вы какое-то время будете счастливы.
Жизни как таковой нет. Есть только право на неё. Бумажка, "ордер на получение жизни". Жизнь надо выдумывать , создавать. Помогать ей, бедной и беспомощной, как женщине во время родов. И тогда что-нибудь из себя, может и выдавит. Не надо на неё обижаться и говорить, что она не удалась. Это вам не удалось у неё ничего выпросить! По бедности своего воображения. Надо - хотеть, дерзать и, не рассуждая, стремиться к намеченной цели. Этим вы ей помогаете. И её последнее слово, как слово матери вашей, всегда будет за вас. Но помогает она тем, кто стремится к чему-то. Ибо нас много, а она одна. И всем она помочь не может.
Александр Вертинский "Дорогой длинною..."
61. Из утренней росы он создал для нее водопад, из разноцветных камешков на лугу у ручья сделал ожерелье красивее изумрудного, печальнее жемчужного. Она оплела его сетью шелковистых волос, увлекла его далеко вниз, в глубокие и бездонные воды, за пределы забвения. Он показал ей замерзшие звезды и расплавленное солнце; она подарила ему длинные перевитые тени и шуршание черного бархата. Он протянул к ней руку и коснулся мха, травы, вековых деревьев, радужных скал; кончики ее пальцев задели старые планеты и серебряный свет луны, вспышки комет и вскрик испаряющихся солнц.
Они играли в такие игры, где он умирал, а она старилась; они делали так, чтобы испытать радость повторного рождения. Любовью они рассекали время на части и вновь складывали, лучшим, более емким, более медлительным. Их игрушками были горы, степи, равнины, озера. Души их искрились, словно дорогой мех.
Роберт Шекли «Обмен разумов»
62. ...Мы не умираем. Умирает время. Проклятое время. Оно умирает непрерывно. А мы живем. Мы неизменно живем. Когда ты просыпаешься, на дворе весна, когда засыпаешь - осень, а между ними тысячу раз мелькают зима и лето, и, ес- ли мы любим друг друга, мы вечны и бессмертны, как биение сердца, или дождь, или ветер, - и это очень много. Мы выгадываем дни, любимая моя, и теряем годы! Но кому какое дело, кого это тревожит? Мгновение радости - вот жизнь! Лишь оно ближе всего к вечности. Твои глаза мерцают, звездная пыль струится сквозь бесконечность, боги дряхлеют, но твои губы юны. Между нами трепещет загадка - Ты и Я, Зов и Отклик, рожденные вечерними сумерками, восторгами всех, кто любил... Это как сон лозы, перебродивший в бурю золотого хмеля... Крики исступленной страсти... Они доносятся из самых стародавних времен... Бесконечный путь ведет от амебы к Руфи, и Эсфири, и Елене, и Аспазии, к голубым Мадоннам придорожных часовен, от рептилий и животных - к тебе и ко мне...
Эрих Мария Ремарк «Триумфальная арка»
63. Слушай беззвучие, - говорила Маргарита мастеру, и песок шуршал под ее босыми ногами, - слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, - тишиной. Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, и ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь засыпать с улыбкой на губах. Сон укрепит тебя, ты станешь рассуждать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я".
Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита»
64. -Ты спрашиваешь: «Почему я так пугаю тебя?» Пугаешь меня?
Да, ты действительно пугаешь меня. Ты ведешь себя так, как будто мы все время будем вместе. Ты ведешь себя так, как будто существует какое-то бесконечное блаженство и время без конца. Как я могу знать это? Мой опыт мне показывает, что время всегда кончается. Теоретически ты права, квантовая физика права, романтики и священники правы. Время бесконечно. На практике мы оба носим часы. И если я тороплю эти отношения, то это только, потому что я боюсь. Я боюсь, что у тебя есть дверь, невидимая мне, и что каждую минуту дверь может открыться, и ты уйдешь. Что тогда? Что будет тогда, когда я буду колотить в стены, как Инквизитор, ищущий святого? Где я найду потайную лестницу? Для меня это снова будут все те же четыре стены.
Джанет Уинтерсон «Письмена на теле»
65. В давние-давние времена кто-то преподнес людям великий дар — дар предвидения, дар знания будущего. Они назвали его «ум». Но, вместо того, чтобы сделать людей всемогущими, он стал их проклятьем. Люди не смогли справиться с его невероятной, поразительной мощью. Результатом было то, что они, в отличие от всех остальных живых существ мира, живущих «здесь и сейчас», оказались пленниками более длинного, практически бесконечного промежутка времени, который они стали называть «жизнью», различая в ней «прошлое» и «будущее». Таким образом, их сила оказалась размазанной по бесконечности, а интенсивность переживания текущего момента снизилась практически до нуля. Теперь единственной надеждой человека является возврат в этот, тысячелетия назад, утраченный, момент «здесь и сейчас».
Игнасио Рамирес «Назад к звездам»
66. Вот многие ругают рекламу. А на самом деле что такое реклама? Реклама — это замечательный инструмент дискриминации по интелектуальному признаку. Только самые разумные из потребителей способны противостоять атаке низкопробного товара и организовать свое потребление оптимальным образом. Неудивительно, что такие разумные потребители естественным образом оказываются и самыми богатыми. Это они посещают чайные клубы, рестораны японской кухни, дорогие кофейни и тому подобные места высокой потребительской культуры. Остальным же приходится довольствоваться домашним приготовлением низкокачественного продукта на основе компонентов, агрессивно рекламируемых СМИ. Таким образом в стране экономятся значительные средства и интеллектуальная элита общества получает физиологическую фору (качество продуктов питания напрямую влияет на работоспособность и даже трудоспособность индивидуума).
И. Кирояма «Новые тенденции в рекламе»
67. — Знаешь, а ведь твой Мир — одно из самых страшных мест во Вселенной, гость! Он оплетает своей паутиной всех, кто там родился, и никому не удается ускользнуть… Но хуже всего, что вы сами учитесь у своего Мира этому искусству: с первых же дней жизни каждый начинает плести свою паутину, стараясь заманить в нее всех, кто окажется поблизости — и вам это нравится! Нам кажется, что во всех вас есть что-то неуловимо отвратительное — такими вас делает ваш жуткий Мир… Если посмотреть на твою родину нашими глазами, можно содрогнуться: миллиарды живых существ, навсегда увязшие в липкой паутине, продолжают старательно плести ее до последнего дня своей короткой жизни. Вы тратите слишком много сил на то, чтобы сплести свои собственные сети, и на то, чтобы вырваться из чужих, но паутина устроена таким образом, что все попытки освободиться приводят к тому, что вы увязаете глубже и глубже… Безнадежно! Именно поэтому вы так быстро стареете и умираете: у вас не остается сил на то, чтобы просто жить — даже такой обычной жизнью, какой живут самые слабые существа из Мира Стержня, который стал твоей новой родиной…»
Макс Фрай «Наваждения»
68. – Есть люди, для которых время подобно воде; в зависимости от темперамента и личных обстоятельств они представляют его себе в виде бурного потока, все разрушающего на своем пути, или ласкового ручейка, стремительного и прохладного.
Это они изобрели клепсидру – водяные часы, похожие на капельницу; в каком то смысле каждый из них – камень, который точит вода; поэтому живут они долго, а стареют незаметно, но необратимо. Есть те, для кого время подобно земле, вернее песку или пыли: оно кажется им одновременно текучим и неизменным.
Им принадлежит честь изобретения песочных часов; на их совести тысячи поэтических опытов, авторы которых пытаются сравнить ход времени с неслышным уху шорохом песчаных дюн. Среди них много таких, кто в юности выглядит старше своих лет, а в старости – моложе; часто они умирают с выражением наивного удивления на лице, поскольку им с детства казалось, будто в последний момент часы можно будет перевернуть.
Макс Фрай «Лабиринт Мёнина»
69. Есть и такие люди, для кого время – огонь, беспощадная стихия, которая сжигает все живое, чтобы прокормить себя. Никто из них не станет утруждать себя изобретением часов, зато именно среди них вербуются мистики, алхимики, чародеи и прочие охотники за бессмертием. Поскольку время для таких людей – убийца, чей танец завораживает, а прикосновение – отрезвляет, продолжительность жизни каждого из них зависит от его воинственности и сопротивляемости. И наконец, для многих время сродни воздуху: абстрактная, невидимая стихия. Лишенные фантазии относятся к нему снисходительно; тем же, кто отягощен избытком воображения, время внушает ужас. Им же принадлежит утверждение, будто лишь тот, кому удается отождествить время с какой то иной, незнакомой человеку стихией, имеет шанс получить вольную… Осталось понять, к какой группе принадлежишь ты.
Макс Фрай «Лабиринт Мёнина»
70. Только перестав быть собой, получаешь шанс обнаружить себя. Хорошо, если это происходит внезапно — тем сильнее эффект, ощутимей встряска. Мне не раз доводилось слышать от сведущих, как я сейчас понимаю, людей, что наша личность — маска, карнавальный костюм. Поначалу я радовался красоте метафоры, потом отмахивался от этой идеи как от докучливой банальности. А казалось, что это сухая констатация факта, более-менее точное описание подлинного положения вещей, даже в каком-то смысле инструкция. Я понял это сегодня на улице, когда разнашивал чужую личность, как новые башмаки.
И это любопытно. Такого человека, каким я привык быть, нет и в помине, однако же наблюдаю за произошедшими переменами именно я. Только эта моя составляющая — назовем ее Наблюдатель — имеет вес и смысл, все остальное — набор карнавальных костюмов. И вольно же мне было довольствоваться до сих пор единственной сменой одежды. Какая потрясающая скупость, какая недальновидность!
Макс Фрай «Неуловимый Хабба Хэн»
71. Один из самых нелепых мифов, что впаривают нам с раннего детства в качестве основополагающих аксиом геометрии бытия, — миф о вреде эгоизма. Жить ради собственного удовольствия (для себя то есть) — «плохо». Родители, словно бы задавшись целью воспитать для себя более-менее сносный обслуживающий персонал, внушают маленьким человечкам, что следует посвятить свое существование другим белковым организмам, каковые совершенно лишены возможности порадовать себя самостоятельно. Поскольку, ясное дело, тоже поглощены чужими заботами. Общеизвестно ведь, что заниматься чужими делами много проще, чем собственными, поэтому все включенные в порочный круг неустанной озабоченности друг другом вполне довольны и менять тут ничего не собираются.
72. Не только жить ради собственного удовольствия, но даже читать ради собственного удовольствия становится мудреной наукой, темой профессорских статей. Интимнейшие процессы взаимодействия человека со словом давно уже подчинены куда более примитивной цели: публично высказаться по поводу текста, добавить еще один «нужный» штрих к собственному имиджу, лишний раз констатировать: и этому гению я ровня (впрочем, более популярная концепция звучит так: "И этого выскочку я превосхожу"). Студент, обсуждающий с сокурсниками новое издание Перумова, и профессионал, ботающий на дискурсе, в этом смысле абсолютно одинаковы.
73. Воскресное утро сулит свободу, которой невозможно воспользоваться… Нет, даже не так. Свободу, которой нет. Свободу, которая на самом деле является всего лишь короткой передышкой. Воскресное утро куда более лживо, чем утро любого другого дня недели. Планам, рожденным при свете воскресного утра, не суждено осуществиться. Скажу больше: в детстве я обнаружил, что воскресенье гораздо короче любого буднего дня. Это противоречит законам природы, однако это так. В воскресенье бег времени ощутим почти физически. Оно уходит, удержать его невозможно, как невозможно удержать в руках ветер. И еще. Всякий воскресный вечер немного похож на похороны, но он менее тягостен, чем воскресное утро: ждать приговора всегда труднее, чем с ним смириться.
74. Когда мы ходили пешком под стол, томики Гоголя и Толстого (который А-Ка и про вампиров) еще не попали к нам в руки, фильм «Вий», этот супер-хит конца шестидесятых, существовал разве что в виде сценария, а великий Стивен Кинг еще грыз гранит университетской науки, не подозревая даже о своем странном призвании пугать людей, нам приходилось заниматься самообслуживанием. То есть пугать себя самостоятельно.
Самое главное — это избавиться от назойливого присутствия вездесущих взрослых. Возможно, они понадобятся потом, когда мы напугаем друг друга до судорог в мышцах ног, до писка горлового и перестука зубовного. Тогда можно будет вернуться в общество взрослых: при всех своих недостатках они обладают талантом развеивать страхи.
Именно по этой причине рассказывать ужастики в их присутствии бессмысленно.
75. Учителя и родители не уставали нам внушать, что они тоже когда-то были молоды, а потому знают, что говорят. Это всего лишь некий этап, твердили они. Вы его перерастете; жизнь покажет вам, что такое реализм и реалистичность. Но в то время у нас не укладывалось в голове, что они когда-то могли быть похожи на нас, и мы не сомневались, что понимаем жизнь — а также истину, мораль, искусство — куда правильнее, чем старшее поколение, запятнавшее себя компромиссами.
Джулиан Барнс «Предчувствие конца»
76. Учителя и родители не уставали нам внушать, что они тоже когда-то были молоды, а потому знают, что говорят. Это всего лишь некий этап, твердили они. Вы его перерастете; жизнь покажет вам, что такое реализм и реалистичность. Но в то время у нас не укладывалось в голове, что они когда-то могли быть похожи на нас, и мы не сомневались, что понимаем жизнь — а также истину, мораль, искусство — куда правильнее, чем старшее поколение, запятнавшее себя компромиссами.
Джулиан Барнс «Предчувствие конца»
77. - Да, твой левый глаз выглядит странно, и у тебя есть шрам, но нельзя сказать, что это так уж интересно! Я открываю рот, потом закрываю его опять, слишком расстроенная, чтобы отвечать. Я надеялась, что, раз он гот, ему могут нравиться девушки с экстремальной внешностью. Надеялась, что ему могу понравиться и я как раз потому, что я выгляжу не как все.
Его голос смягчается:
— Собственно говоря, твой глаз — это наименее интересная часть тебя.
Рейчел Бердж «Корявое дерево»
78. И потом, давай говорить честно: сколько времени можно смотреть на закат? И кому нужно, чтобы закат продолжался целую вечность? И кому нужно вечное тепло? Кому нужен вечный аромат? Ведь ко всему этому привыкаешь и уже просто перестаешь замечать. Закатом хорошо любоваться минуту, ну две. А потом хочется чего-нибудь другого. Уж так устроен человек, Лео. Как ты мог про это забыть?
- А разве я забыл?
- Мы потому и любим закат, что он бывает только один раз в день.
Рей Бредбери "Вино из одуванчиков"
79. Он смотрел на нее, как смотрит человек на сорванный им и завядший цветок, в котором он с трудом узнает красоту, за которую он сорвал и погубил его. И, несмотря на то, он чувствовал, что тогда, когда любовь его была сильнее, он мог, если бы сильно захотел этого, вырвать эту любовь из своего сердца, но теперь, когда, как в эту минуту, ему казалось, что он не чувствовал любви к ней, он знал, что связь его с ней не может быть разорвана.
Толстой Лев Николаевич “Анна Каренина”
80. Еще, конечно, застревают по любви, вернее, от той разновидности жадности, которую часто называют «любовью»: хочу, мое! Тогда как настоящая любовь говорит: «Боже, как прекрасно, что это есть!» – спрашивает: «Можно я буду рядом?» – и всегда слышит настоящий ответ. Вроде бы очевидная разница, но мало кто ее понимает: у любви даже «хочу» бескорыстное, не взять себе, а отдать себя, если вдруг окажется надо. А если не надо, не отдавать, это тоже важный момент: назойливая щедрость – та же жадность, вывернутая наизнанку, но не изменившая сути, ничего хорошего в ней нет.»
Макс Фрай «Тяжелый свет Куртейна. Синий»
81. Независимый орган
Бывают на свете люди настолько непреклонные и безучастные к себе, что вообще не смогли бы существовать, не выстраивай они свою жизнь удивительно изощренно. Таких совсем немного, хотя нет-нет да заприметишь где-нибудь в толпе. Врач Токай — один из них.
Чтобы вписываться со своим (раз уж зашла о нем речь) прямым характером в окружающий искривленный мир, они вынуждены так или иначе подстраиваться и в целом даже не замечают, до чего часто применяют эти навыки самонастройки в повседневной жизни. Они просто позволяют себе делать что душе угодно — и при этом глубоко убеждены в собственной порядочности и прямодушии.
И однажды в лучах особенного, откуда-то проглянувшего света замечают искусственность — или же неестественность — собственных поступков, что порой оборачивается нестерпимым горем, а иногда — веселой комедией. Некоторым счастливцам (если их так можно назвать) за всю их жизнь вовсе не перепадает чудесного света. Но полно и тех, кто видел свет, но ничего при этом не ощутил...
Харуки Мураками
82. – …Прощайте! – одним криком ответили Воланду Маргарита и мастер. Тогда черный Воланд, не разбирая никакой дороги, кинулся в провал, и вслед за ним, шумя, обрушилась его свита.
Ни скал, ни площадки, ни лунной дороги, ни Ершалаима не стало вокруг. Пропали и черные кони. Мастер и Маргарита увидели обещанный рассвет. Он начинался тут же, непосредственно после полуночной луны. Мастер шел со своею подругой в блеске первых утренних лучей через каменистый мшистый мостик. Он пересек его. Ручей остался позади верных любовников, и они шли по песчаной дороге.
– Слушай беззвучие, – говорила Маргарита мастеру, и песок шуршал под ее босыми ногами, – слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, – тишиной.
М.Булгаков «Мастер и Маргарита»
83. Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, вот твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь засыпать с улыбкой на губах. Сон укрепит тебя, ты станешь рассуждать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я.
Так говорила Маргарита, идя с мастером по направлению к вечному их дому, и мастеру казалось, что слова Маргариты струятся так же, как струился и шептал оставленный позади ручей, и память мастера, беспокойная, исколотая иглами память стала потухать. Кто-то отпускал на свободу мастера, как сам он только что отпустил им созданного героя. Этот герой ушел в бездну, ушел безвозвратно, прощенный в ночь на воскресенье сын короля-звездочета, жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат.
М.Булгаков «Мастер и Маргарита»
83. о паутине
«— Знаешь, а ведь твой Мир — одно из самых страшных мест во Вселенной, гость! Он оплетает своей паутиной всех, кто там родился, и никому не удается ускользнуть… Но хуже всего, что вы сами учитесь у своего Мира этому искусству: с первых же дней жизни каждый начинает плести свою паутину, стараясь заманить в нее всех, кто окажется поблизости — и вам это нравится! Нам кажется, что во всех вас есть что-то неуловимо отвратительное — такими вас делает ваш жуткий Мир… Если посмотреть на твою родину нашими глазами, можно содрогнуться: миллиарды живых существ, навсегда увязшие в липкой паутине, продолжают старательно плести ее до последнего дня своей короткой жизни. Вы тратите слишком много сил на то, чтобы сплести свои собственные сети, и на то, чтобы вырваться из чужих, но паутина устроена таким образом, что все попытки освободиться приводят к тому, что вы увязаете глубже и глубже… Безнадежно! Именно поэтому вы так быстро стареете и умираете: у вас не остается сил на то, чтобы просто жить — даже такой обычной жизнью, какой живут самые слабые существа из Мира Стержня, который стал твоей новой родиной…»
Макс Фрай «Наваждения»
84. В том, чтобы быть слишком высоким для своего возраста, есть свои плюсы и минусы.
С одной стороны, ты дотягиваешься до банки с конфетами на верхней полке, тебе видно сцену на концертах, а еще тебя, скорее всего, возьмут в баскетбольную команду.
С другой — сложнее остаться незамеченным, особенно когда собираешься похулиганить, по сравнению со сверстниками ты кажешься себе неуклюжим, а другие люди считают, что ты старше, чем ты есть, — и удивляются, если ты чего-то не умеешь, плохо себя ведешь или недостаточно умен для «своих» лет.
Переживания из-за высокого роста Фрэнк Коттрелл Бойс «Просто космос»
«Книга как лекарство для детей»: пять детских книг на все случаи жизни - Афиша Daily
85. Быть коротышкой очень весело, и многие дети прекрасно осознают, сколько преимуществ таит в себе маленький рост.
Если ты маленький, ты можешь шпионить за взрослыми, сидя под столом, тебя не заставят нести тяжелые пакеты из магазина, да и во время игры в прятки куда легче отыскать надежное укрытие. Но, если все твои друзья вдруг выросли, а ты — нет, быть маленьким становится непросто. Коротышек последними выбирают в команду или носятся и сюсюкают с ними, как с малышами, хотя они давно уже таковыми не являются (см. Нежелание целовать бабушку).
Переживания из-за высокого роста Фрэнк Коттрелл Бойс «Просто космос»
«Книга как лекарство для детей»: пять детских книг на все случаи жизни - Афиша Daily
86. Ни себе, ни Лиззи
— Привет, Джессика. Это Тодд. А Лиззи дома?
Услышав вопрос, девушка пришла в бешенство. Неужели он звонит не ей, а сестре! Хотя Тодд этого не видел, но глаза Джессики сузились. А это говорило о том, что ничего хорошего ждать не стоит. Самый симпатичный парень в школе — и позвонил Элизабет!
Тодд Уилкинз был отличным баскетболистом, практически восходящей звездой. Джесс видела его в спортзале во время тренировок группы поддержки, в которой, разумеется, состояла. К тому же была капитаном. И Тодд был хорош!
Мысль, что он собирается предпочесть ей Лиззи, ужасно ее разозлила. Она глубоко вдохнула, постаралась успокоиться и пошла в атаку.
— Ах, Тодд! Рада слышать. Еще вчера хотела сказать, что мяч, который ты закинул во время игры, был потрясающий! Это очень здорово.
— Спасибо, не ожидал, что ты смотришь за игрой нашей команды, — скромно ответил он.
— Что ты, я всегда обращаю внимание на хороших игроков, — ответила она. «Тем более таких красивых», — подумала Джесс про себя, а вслух добавила: — Знаешь, я уверена, что у тебя большое будущее в спорте.
Подобными комплиментами она хотела отвлечь его от цели звонка. Но у нее не вышло.
«Школа в ласковой долине. Парень моей сестры». Френсис Паскаль
87. «Хрупкое: стихи, проза, спектакль»
Зачем я сделал спектакль «Планета Максимус»? А я не знаю… Просто есть какие-то вещи, которые ты не можешь не сделать. Мой друг Макс очень сильно болел, безнадежно. И когда уже и диагноз был поставлен, и все понимали, что чуда не будет, он встретил Катю. Она его не излечила, конечно, нет. Но у них случилась большая любовь. И Катя была с ним до конца. Вот вроде и вся история. Зачем я поставил спектакль об этом, зачем думал о нем три года.... Разве он был мне нужен? Снимайся в кино, играй в театре, отдыхай почаще, чего неймется? Большие риски, большие траты, большая ответственность…
Может быть, я хотел оставить память о Максе? Наверное, нет. Память о нем со мной и без «Планеты Максимус». Я говорю о нем с друзьями, вспоминаю, как мы его навещали, как переписывались, как спокоен и тверд он был, как в тяжелейшей ситуации не терял радости жизни и интереса к другим, и как это влияло и на меня тоже. Бывает плохо, бывает грустно, бывает, что нет сил. И тогда я снова вспоминаю про Макса, про то, как он чувствовал жизнь до самого конца.
88. Все говорят: человек существо цельное, какая еще половинка. Если тебе обязательно нужна половинка, значит, ты не чувствуешь себя полноценным? Верно? Вроде верно. По крайней мере логично. А меня всегда это коробило. Но доказать обратное нечем, никаких аргументов. Просто я чувствую, что это какая-то ерунда.
Так бывает на съемках. Сцена хорошо написана, и все, кажется, стройно и правильно, но я чувствую, что-то не так. И тогда я иду к режиссеру и говорю что-то вроде: «Слушайте, я не могу объяснить словами, но...»И мы начинаем копать, разбирать, и до чего-то стоящего доходим. Так и тут. Все просто и логично. Человек рождается один, умирает один, каждый третий союз (или второй?) разрушается. Какие еще половинки? И тебе положена одна половинка навсегда? Или новая половинка в каждый новый период? И все же я верю в существование какого-то предначертанного одного человека в твоей жизни. Главное, не пройти мимо. Потому что замена точно будет предложена. И, может быть, даже станет мужем, женой, близким человеком. И будут люди рожать детей, строить дома, сажать деревья вместе, а ощущение абсолютной любви не повторится или вообще не случится.
89. А я верю, что так любить, как Макс и Катя, может каждый. Это умение заложено в нас, как умение дышать, что ли. Макс был обычным парнем. Не совершил кругосветку, не открыл какой-то невероятный стартап, не выступал за сборную. Может быть, если бы у него было чуть больше времени, он бы с удовольствием пустился в путешествие или всерьез продолжил заниматься боксом.
Но он никогда не говорил о том, что не случилось. И продолжал любить жизнь такой, какая она была. Даже в хосписе он оставался жизнерадостным человеком. Это странно сейчас прозвучит, но Макс жил на полную мощность. Какой же внутренней силой надо обладать, чтобы рискнуть полюбить, когда вообще нет никакой надежды на «долго и счастливо». А он пришел к Кате и сказал: «Да, у меня серьезный диагноз, но ты мне нравишься».
Макс не обижался на Вселенную (или Бога, назовите как хотите). Не пытался его винить, выяснить, как это устроено, почему и зачем это случилось именно с ним. Просто жил и любил. Вот и все, наверное. И вот это меня поразило больше всего. Дальше меня обычно спрашивают, а что если не встретится тот самый (та самая)?
90. "Необыкновенная, странная девочка". Отрывок из новой книги Юрия Полякова
Шура — тоже девочка изменчивая, с внезапными странностями. Однажды мы готовились у нее дома к контрольной по алгебре и о чем-то болтали, кажется, о том, что Галушкина отказалась сидеть за одной партой с Быковским, так как он громко сопит, почти хрюкает от усердия, когда пишет в тетради. Я попытался повторить его поросячье сопение. Одноклассница сначала хохотала так, что тряслись косички, а потом внезапно помрачнела и каким-то взрослым голосом, очень напоминающим Алевтину Ивановну, взмолилась:
— Нет, хватит, довольно, прекрати! Я так больше не могу! Это выше моих сил!
Я оторопел, ничего не понимая, а Шура, подскочив, со всего маху дала мне звонкую и тяжелую пощечину, пометалась по комнате, точно ища выход, закрыла лицо руками, ничком рухнула на тахту и зарыдала, сотрясаясь всем худеньким телом.
— Не плачь! — попросил я.
— Ах, отстань, все вы такие! — ответила она тем же взрослым голосом, вытерла слезы и подбежала к зеркалу. — Выгляжу я теперь, наверное, как последняя выдра! Ну вот — опять глаза припухли!
Необыкновенная, странная девочка...
91. «Хрупкое: стихи, проза, спектакль»
Зачем я сделал спектакль «Планета Максимус»? А я не знаю… Просто есть какие-то вещи, которые ты не можешь не сделать. Мой друг Макс очень сильно болел, безнадежно. И когда уже и диагноз был поставлен, и все понимали, что чуда не будет, он встретил Катю. Она его не излечила, конечно, нет. Но у них случилась большая любовь. И Катя была с ним до конца. Вот вроде и вся история. Зачем я поставил спектакль об этом, зачем думал о нем три года.... Разве он был мне нужен? Снимайся в кино, играй в театре, отдыхай почаще, чего неймется? Большие риски, большие траты, большая ответственность…
Может быть, я хотел оставить память о Максе? Наверное, нет. Память о нем со мной и без «Планеты Максимус». Я говорю о нем с друзьями, вспоминаю, как мы его навещали, как переписывались, как спокоен и тверд он был, как в тяжелейшей ситуации не терял радости жизни и интереса к другим, и как это влияло и на меня тоже. Бывает плохо, бывает грустно, бывает, что нет сил. И тогда я снова вспоминаю про Макса, про то, как он чувствовал жизнь до самого конца.
92. Все говорят: человек существо цельное, какая еще половинка. Если тебе обязательно нужна половинка, значит, ты не чувствуешь себя полноценным? Верно? Вроде верно. По крайней мере логично. А меня всегда это коробило. Но доказать обратное нечем, никаких аргументов. Просто я чувствую, что это какая-то ерунда.
Так бывает на съемках. Сцена хорошо написана, и все, кажется, стройно и правильно, но я чувствую, что-то не так. И тогда я иду к режиссеру и говорю что-то вроде: «Слушайте, я не могу объяснить словами, но...»И мы начинаем копать, разбирать, и до чего-то стоящего доходим. Так и тут. Все просто и логично. Человек рождается один, умирает один, каждый третий союз (или второй?) разрушается. Какие еще половинки? И тебе положена одна половинка навсегда? Или новая половинка в каждый новый период? И все же я верю в существование какого-то предначертанного одного человека в твоей жизни. Главное, не пройти мимо. Потому что замена точно будет предложена. И, может быть, даже станет мужем, женой, близким человеком. И будут люди рожать детей, строить дома, сажать деревья вместе, а ощущение абсолютной любви не повторится или вообще не случится.
93. А я верю, что так любить, как Макс и Катя, может каждый. Это умение заложено в нас, как умение дышать, что ли. Макс был обычным парнем. Не совершил кругосветку, не открыл какой-то невероятный стартап, не выступал за сборную. Может быть, если бы у него было чуть больше времени, он бы с удовольствием пустился в путешествие или всерьез продолжил заниматься боксом.
Но он никогда не говорил о том, что не случилось. И продолжал любить жизнь такой, какая она была. Даже в хосписе он оставался жизнерадостным человеком. Это странно сейчас прозвучит, но Макс жил на полную мощность. Какой же внутренней силой надо обладать, чтобы рискнуть полюбить, когда вообще нет никакой надежды на «долго и счастливо». А он пришел к Кате и сказал: «Да, у меня серьезный диагноз, но ты мне нравишься».
Макс не обижался на Вселенную (или Бога, назовите как хотите). Не пытался его винить, выяснить, как это устроено, почему и зачем это случилось именно с ним. Просто жил и любил. Вот и все, наверное. И вот это меня поразило больше всего. Дальше меня обычно спрашивают, а что если не встретится тот самый (та самая)?
94. Отрывок книги «Всё, всегда, везде. Как мы стали постмодернистами»
В том же году, когда появился Кролик Джеффа Кунса, а Квентин Тарантино наконец попал в Голливуд, в Париже открылся Музей Орсе. Превращение бывшего железнодорожного вокзала на берегу Сены в одну из ведущих мировых художественных галерей стало ключевым событием для постмодернизма. Это было образцовым примером искусства апроприации, сродни тому, как Джефф Кунс печатал картины старых мастеров на сумках Louis Vuitton или как хип-хоп-исполнители семплировали чужую музыку для своих композиций.
Музей Орсе был в числе восьми монументальных зданий, преобразивших французскую столицу после 1982 года. Задуманные ещё при Помпиду и завершённые при президенте Франсуа Миттеране grands projets (большие работы) включали Пирамиду Лувра, Институт арабского мира, Парк Ла-Виллет, Оперу Бастилии, Большую арку Дефанс, Министерство финансов и Национальную библиотеку Франции. Этот ряд дерзких проектов можно рассматривать как кульминацию les trentes glorieuses, трёх послевоенных десятилетий, когда Франция, как и многие западные страны, переживала расцвет экономики в результате интервенционистской политики правительства, или того, что французы называют «дирижизмом».
95. Отрывок книги «Всё, всегда, везде. Как мы стали постмодернистами»
Конечно, эти проекты были ярким примером упражнения по государственному планированию облика города — возможно, не столь радикальному, как бульдозеры Османа в XIX веке, превратившие Париж в город сияющих бульваров, но тем не менее в совокупности приведшие к радикальному изменению как внешнего вида, так и атмосферы города, его восприятия. Они также олицетворяли кое-что постмодернистское: Франция становилась постиндустриальной страной, а Париж — городом искусства и культуры. Его преобразование при Миттеране стало примером создания того, что социолог Дэниел Белл назвал постиндустриальным обществом, термином, достаточно расплывчатым, чтобы охватывать общество потребления, медийное общество, информационное общество, цифровое общество и общество высоких технологий [1]. Их влияние на облик города было такой же революцией, как и происходившее в 1789, 1848, 1871 и 1968 годах. Конечно, Париж никогда нельзя было назвать замшелым в культурном отношении; но грандиозные проекты Миттерана, подчёркивавшие функцию Парижа как неизменной мировой столицы культуры, были призваны вдохнуть новую жизнь в этот её бренд.
96. Всю осень Глеб провел с Антониной Павловной. После школы они ходили в Ботанический сад, который находился прямо против дома. Ботаническим садом это сказочное место никто не называл, говорили — Ботаника.
Там Глеб с бабушкой собирали букеты кленовых листьев, ярко-желтых и ярко-красных, — они стояли по всей комнате в молочных бутылках. Собирали шиповник, из которого бабушка заваривала чай. Сам по себе шиповник не слишком увлекателен, с чем-то таким она его смешивала, что делало вкус чая богаче. Но главный интерес чая состоял, конечно же, в том, что шиповник был собран своими руками.
Это была открытая часть Ботаники, где позволялось собирать всё что угодно. Сад спускался с холма террасами, и на одной из террас водились белки. Точнее, водились-то они по всей Ботанике, но на этой террасе позволяли себя кормить. Брали еду прямо из рук.
Евгения Водолазкина «Брисбен»
97. В кармане демисезонного пальто Антонина Павловна приносила для них лесные орехи. Пальто она купила в Киеве и слово демисезонное (видимо, услышав у кого-то) некоторое время произносила в нос, потом перестала. В остальном же по-вологодски окала: хорошо, молоко, мороженое. Да, мороженое: оно было главной радостью Ботаники, а днем его было воскресенье. Часов около двух бабушка с внуком приходили в открытое кафе, размещавшееся над выходом метро Университет. Всё здесь было круглым: выход метро, кафе, не говоря уже о шариках мороженого — они просто не могли быть другими. Их подавали в пластмассовых вазочках, а ели пластмассовыми ложечками. Эти прекрасные вещи были неотчуждаемой собственностью кафе, поскольку время одноразовой посуды еще не наступило.
Евгения Водолазкина «Брисбен»
98. Между тем Глебу ложечки очень нравились. Как-то раз, облизав одну после очередной порции мороженого, он засунул ее в карман штанов. О приобретении сообщил бабушке дома. Бабушка еще ничего не сказала, а ответ уже отпечатался на ее лице. Всё в этом лице в буквальном смысле опало: надбровные морщины, мешки под глазами, уголки губ. Получалось так, что ложечку он украл — и завтра после школы они вместе (мы ведь украли вместе, уточнила бабушка) пойдут ложечку возвращать. Возврат мыслился Глебу актом торжественным и страшным, с привлечением всего персонала кафе, а может быть, и милиции. Ночью он почти не спал, а потом оказалось, что все-таки спал, но сон был хуже бодрствования. Вот они с бабушкой входят в кафе, садятся за столик.
Евгения Водолазкина «Брисбен»
99. — Ну вот, почти приехали. — Обратилась Анна к своей спящей дочери. Какая же она милая. Особенно когда спит. И как же хочется ей помочь...
Анна-Мария выключила двигатель машины и задумалась: «Почему все окружающие намекали на помощь себе, а не ребёнку?»
Вот он. Дом её сестры, маленький, белый, какой-то удивительно ровный и светящийся. Так он выглядел в любое время года. В чём секрет? Каждый раз она пыталась узнать какой краской окрашены фасады, но каждый раз Люси утверждала, что они красили последний раз их лет пять назад.
— Лююююси, Люсиндааа, это мы, — позвала Анна сестру.
Анна-Мария внесла спящую Эмми на руках, аккуратно положив её на диван в большом холле, где повсюду были расставлены сувениры из разных уголков мира.
«Спутник жизни» Надежды Задорожной
100. Не дождавшись ответа, она отправилась на поиски вечно релаксирующей старшей сестры.
Она поднялась на второй этаж по красивой винтовой лестнице цвета спелого персика, перед этим дважды прокрутив замок входной двери и ещё накинув цепочку. Нужно сказать, что старшая сестра никогда не закрывала свой дом, полагаясь на волю случая и доверие к миру.
— Какой же бред... — думала Анна-Мария, проверяя закрыта ли дверь. Несмотря на кардинальную противоположность характеров, они были очень привязаны друг к другу.
«Спутник жизни» Надежды Задорожной
